Катя ТархановаКатя Тарханова
Проект «Валерия Гай-Германика» развивается скорее и успешнее, чем, к примеру, проект «Богиня Литвинова» или проект «Ксения Собчак». Основания тому есть: новый фильм отнюдь не глуп и не бездарен, в нем очень много интересного. Но сказать, что «проект» состоялся, пока не получается — так же, как не получается назвать фильм хорошим.
Он снят выше всяких похвал. Никакого евроремонта вокруг храма Христа Спасителя — редкий случай, когда виден нынешний стиль совка. Район правильный, спальный, школа, мебель в квартире, гаражи, свет, обрывочные наезды, трава, улицы — в общем, так можно жить, вполне как у Ларри Кларка. Вторая похвала — за разговоры. Типа да. Третья — за яркие характеры. Если взять по отдельности каждую из девчонок, вплоть до эпизодических, а также математичку, завуча, маму-папу и «Алекса», и не «Алекса» — видали мы таких. Кто на Смирновке, на Хохловке, кто в Вешняках. Особенно точно, что Катя, тезка моя, по геометрии соображает, в отличие от «подруг». Сразу ясно, что будет ей «судьба», а у других только терки.
Несколько хороших эпизодов, начиная с кота. Фильм начинается тем, что три девятиклассницы (характерно — не «ашки», «бэшки») хоронят во дворе любимого кота Томаса, трепетно завернутого в белый саван. С его похорон дискотека не задалась — им с утра обещали в субботу дискотеку. Но тут и возникают проблемы. Недаром в истории кино так мало фильмов про школу. Могло бы быть много больше. Но каждый идет на риск, когда лезет в это дело. В школу ходили все, и обмануть очень трудно. Сразу видно, когда не то. Рядом с точными мелочами в фильме по сюжету идут сплошные косяки. По-другому не скажешь. Не ходят математички домой к девятиклассницам за такую ерунду. Не верю. Не отменяют дискотеку по всей школе, если одна девятиклассница дома не ночевала. У подруги осталась, и что? Не клянутся в «вечной дружбе», не проверив на вшивость, считая с детского сада. Не сдают назавтра после клятвы, причем только потому, что в туалете из одиннадцатого напали. Да и напали всего ничего, а их двое было. Неправда.
И назавтра новую придурочную «подругу» не заводят из принципа. Многоходовую интригу с ее приходом перед дискотекой, чтобы выскочить в окно, не устраивают. Это глупость, притянутая за уши. По ходу сюжета возникает протест, что из нормальных девчонок он делает идиоток. Причем все трое — хорошенькие, грудастые, длинноногие и не нищие. У них — вкус и цвет, ни одного вулканического прыща, лишнего веса или семьи многодетных алкоголиков. У них действительно — три актуальных вопроса: выпить, покурить и трахнуться наконец. Это могло бы быть нормально для девятого класса, если бы не навязанный «сюжет». Дети взбунтовались бы против родителей, и неизвестно еще, чем бы кончилось. «В одной школе был такой случай», в нашем пионерлагере вообще поезд девочку переехал. Поезд ушел, а ножки прыгают. Какую к таким фактам биографии структуру подберешь?
В фильме сценарные проблемы вылезают буквально через каждую сценарную удачу. Пили-курили — хорошо, трахнул и тут же сдал — хорошо, ногой в живот — хорошо. Но ведь по сути там так ничего и не происходит. Дальше — не спойлеры, вы же не знаете, с кем что именно. Но одна просто упилась до беспамятства, другая попробовала травы, третья лишилась невинности, была бита соперницей и заговорила матом не с теми, с кем раньше. Ну, и? Бывает через одного. А благодаря сценарной фальши такое «ничего» вдруг становится событием. Те самые слова «все помрут, а я останусь», которые хоть что-то должны значить, вдруг становятся пафосными. Они значат, что за событие, за «социалку», «сермяжную правду» выдается, простите, фуфло. Можно было бы сказать более печатно, но все хорошее в фильме располагает к дворовой лексике.
В итоге попытка смелости обернулась своей противоположностью. Фильм было бы нужно расклеить и снова склеить — без сюжета, без «проекта», а вот просто о том, насколько ничего не происходит. Тогда, может, был бы шедевр, хотя уже строго по гамбургскому счету. Хотя на фоне сегодняшнего совкового кино фильм все равно выглядит прилично.
Василий КорецкийВасилий Корецкий
Три малолетние пигалицы хоронят на школьном дворе кота, а потом, утерев слезы, строят наполеоновские планы на ближайшие выходные: в школе намечается дискач, можно нажраться «Арбатского», сплясать под группу «Звери» и найти, наконец, себе чувака. Но не все так просто: против наших девочек — весь мир микрорайона. Родители орут, старшеклассницы обижают в туалете, маленьким трудно купить алкопопс, да еще какие-то поминки по бабушке…
«Все умрут, а я останусь» — полнометражный и совсем уже ненормативный ремейк документального фильма Валерии Гай Германики «Девочки», поставлен всем миром: сценарий сочиняло трое — сама Германика, Юрий Клавдиев, Александр Родионов («Свободное плавание», «Живи и помни»). В ролях, кроме нимфеток с улицы, Агния Кузнецова, малоотличимая тут от обычной гопницы (это комплимент), Инга Стрелкова-Оболдина и лица из клавдиевской «экстремальной» тусовки. Результат буквально выше всех ожиданий — после провального «Дня рождения инфанты» было очевидно, что, кроме гормонального взрыва, в кино Германики ничего и нет. Ну, то есть так, наверное, и есть — но также оказалось, что при достаточных творческих вливаниях подростковый драйв можно эмулировать. Этим примерно и занимается Ларри Кларк, на самые оголтелые фильмы которого «Все умрут…» очень похож. По большому счету, ничего круче, живее, правдивее и расчетливей в российском кино не было и, кажется, никогда не будет. Красное, «Хуч», трава, говнорок, дефлорация на грязном полу подвала и женские бои — джентльменский набор любого двора от Просвета до Купчино, но надо очень стараться быть как все, чтобы получить на свою голову все те приключения, которые сваливаются на головы этих девочек. Педагогическое значение фильма трудно переоценить — съемочная группа последовательно дискредитирует школу, семью, дружбу, любовь и русский говнорок, чтобы на фоне разбитых авторитетов еще больше возвеличить железную волю простой русской двоечницы в миниюбке. Очевидно, что школьники должны штурмовать двери тех двух несчастных кинотеатров, куда пустили фильм Германики, просто для того, чтобы, осилив в темноте зала два контрабандных «Ягуара», вместе с героинями скандировать в финале «Родители, идите в п..ду!» Ведь без этого — и детство не детство.
Васса ПетроваВасса Петрова
Собрав номинации и награды самых престижных кинофестивалей, молодой кинорежиссёр Валерия Гай Германика выпускает на широкие экраны свою первую игровую картину - утопическую ленту «Все умрут, а я останусь». Восхищаться «вундеркиндом» Германикой (девушке всего двадцать пять лет) теперь модно: в своих последних фильмах она сумела попасть в центр феномена «здесь и сейчас», выразить что-то важное о людях определённого возраста и круга, базируясь на всегда беспроигрышной теме жизни подростков.
«Все умрут, а я останусь» - это игровой парафраз документальной картины «Девочки», снятой Германикой два года назад.
Историю трёх подруг, их отношений друг с другом и окружающим миром разыгрывают Агния Кузнецова, известная по не менее бескомпромиссной и честной ленте Алексея Балабанова «Груз 200», Полина Филоненко («Яр») и Ольга Шувалова («Итальянец»). Тандем трёх молодых и талантливых актрис, увы, проваливается уже на первых минутах фильма: переход режиссёра от документалистики к игровому кино получился неудачным, Германика так и не смогла добиться от профессиональных актёров «живой» игры. Происходящее на экране попеременно срывается то в затянутую мелодраму, то в откровенную чернуху: и то и другое выглядит совершенно неправдоподобно.
Начнём с того, что против моды идти трудно. Каждому слою общества, каждому социальному кругу людей нужен герой, неважно в какой сфере - в кино, в музыке, в литературе. Выбранного героя одаривают премиями, наградами, званиями и прочими почестями. Человек, снимающий честное документальное кино о подростках с (чего уж греха таить) низким уровнем культурного развития, априори может рассчитывать на почести. Почти каждый из нас переживал подростковый возраст более или менее тяжело, однако не всегда так, как это переживают героини фильма Валерии Гай Германики. Впрочем, где проходят границы между тяжёлым и не очень тяжёлым пубертатным периодом - не совсем ясно.
Наверное, у каждого из нас найдётся пара незабываемых историй о бурных вечеринках и последующих скандалах, слезах родителей и разборках с учителями, - всё это останется в нашей памяти навсегда. Опасность приходит только тогда, когда саморазрушение достигает критической отметки, перейдя которую мы способны убить себя или искалечить как физически, так и духовно. Девочки в картине «Все умрут, а я останусь» подходят к этой отметке почти вплотную, причём мотивации героинь зрителю ясны далеко не всегда. Если Жанна (Агния Кузнецова), по словам самого режиссёра, хочет просто напиться, Вика (Ольга Шувалова) хочет любви и секса, то чего хочет Катя (Полина Филоненко) - вопрос. Причины, которые заставляют девочку идти наперекор всему и которые, в конечном итоге, приводят её к самому плачевному итогу, вообще неясны.
Основное послание режиссёра к зрителям выходит спорным: Германика, как истинный документалист, не предлагает никакого решения проблемы, не ищет причину и не обличает виновных, она планомерно следит за добровольным распадом своих героинь.
Однако если в «Девочках» зрителя могла подкупить неподдельность и «настоящесть» всего происходящего, то фильм «Все умрут, а я останусь» создаёт ощущение кривого зеркала. Разговоры подруг и их отношения с родителями кажутся надуманными, подростковая безудержность, драки со сверстниками и первый секс становятся просто чернухой. Подобного рода кино в нашей стране снималось практически весь период перестройки; среди огромного количества вполне средних картин со столь же плохим качеством изображения, драками пэтэушников и нелепыми сексуальными сценами, попадались достойнейшие образцы, вспомнить хотя бы культовый фильм Василия Пичула «Маленькая Вера». В картине Пичула ясно прослеживались причинно-следственные связи, герои «Маленькой Веры» противостояли миру, имея на это все основания, чего никак нельзя сказать о героях Германики. «Маленькую Веру» смотрели люди совершенно разных слоёв общества, тронутые общечеловеческими проблемами, поднятыми в фильме.
К слову, музыкальное же сопровождение фильма «Все умрут, а я останусь» указывает на вполне определённую социальную группу людей, о которых идёт речь в картине: среди поклонников группы «Звери», как известно, подавляющее большинство составляют девушки переходного возраста, значительная часть которых обитает в спальных районах или провинциальных городках.
Всё по-честному, но есть одна тонкость: позиционирование фильма под обобщающим слоганом «кино о подростках» является в корне неверным - подростки бывают совершенно разными, с разными проблемами и трудностями. Сигареты, алкоголь, секс, - всё это так или иначе приходит в жизнь каждого человека от десяти до восемнадцати лет, но существуют и более значимые вещи, более важные вещи, определяющие этот период. Как раз об этом в фильме не сказано ничего: ощущение рефлексий, депрессий, безнадёжности и того, что тебя никто не понимает, забивается растиражированной атрибутикой переходного возраста, от которой порою хочется отмыться, как от грязи.
Картине модной ныне Германики о глубине остаётся только мечтать: девушка закрыла дверь документалистики, пообещав больше к ней не возвращаться, но в своей новой работе добиться похожей правдоподобности не сумела. Фильм «Все умрут, а я останусь», хотя и способен вызвать у зрителя эмоции, но не способен показать обратную, более глубокую сторону подростковой жизни - честно и без компромиссов.
ГоблинГоблин
Третьего дня прикупил двд с фильмой "Все умрут, а Я останусь".
Фильма незатейливая, про девочек-школьниц.
Снята фильма, похоже, тоже школьницей.
Потому что уж очень живо, явно по горячим следам.
Видно, что снято от души, а не за деньги.
Это важно, особенно на фоне шквала тупого говна, что лепят дети наших режиссёров для освоения очередного бюджета.
Ни тебе тусовок "в дорогих клубах", ни гламурных пидоров.
Всё как есть, просто и без затей.
В фильме раскрыты все аспекты школьной жизни девочек — алкоголь, драки, наркотики, половая жизнь и даже немножко учёба.
Девочки ведут себя как подобает тупым животным, аутентичность полная.
И бездуховность тоже полная, как положено.
Песня группы "Звери" про "я ухожу красиво" — просто в десятку.
Гимн поколения, однозначно — не зря дети так любят песни Ромы.
Так сказать, привет Юре Шевчуку.
Местами — ржал в голос, настолько живо сделано.
Школьникам/школьницам-старшеклассникам к просмотру обязательно.
Родителям подростков — тоже.
Надо забацать Синего Фила.
Однозначно — подростковый шедевр.
С сайта ПРОФИТС сайта ПРОФИТ
Фразы
Режиссер Валерия Гай Германика
«Мне хотелось, чтобы они сделали все по-настоящему. Чтобы они прожили все так же, как это прожила я. Девочкам было порой некомфортно. Агния даже заплакала, сказала, что я такая же, как Балабанов, может даже и хуже. Но это надо было сделать, потому что это не хухры-мухры, это - художественное кино».
Полина Филоненко (Катя)
«Всё, что я пережила - это не только боль, но и взлом моей нервной системы - заново пережить то, что ты совсем не хочешь переживать».
Агния Кузнецова (Жанна)
«У меня началась настоящая истерика, никакая не игра. А они все не останавливались… Когда, наконец, закончили снимать сцену, я была в шоке».
Ольга Шувалова (Вика)
«Все воспринимается глубоко, сильно и насквозь. Кажется, что это навсегда. И никто в мире тебя не понимает и не поймет».
Про замысел
Валерия Гай Германика: Это фильм о взрослении. Наши три девочки ждали дня дискотеки, как Дня Счастья, но он не оправдал их надежд. И они повзрослели – в один день. Очень часто взрослеют не через счастье, а через опыт несчастья. Как Катя, например. Она страдает и ей кажется, что мир рухнул. Но потом она встанет, отмоется, пойдет в школу, закончит ее и найдет свой путь. Кто-то так становится старше, кто-то по-другому. Но все равно, мне кажется, через опыт личной трагедии.
Игорь Толстунов: Этот фильм представляется мне необыкновенно современным. Свежая, неискусственная, органичная картина. Недаром фильм снят в документальной манере, живой подвижной беспристрастной камерой. Эта обычность больше всего производит на меня впечатление. Ты понимаешь: чтобы рассказать о драме человека, не обязательно придумывать какие-то особые правила игры. Просто надо показать, как героини общаются со своими сверстниками и родителями. Мне очень жалко героинь, жалко потому, что им не повезло друг с другом, с родителями, со школой, и такое ощущение, что им не повезло в жизни. Хотя, наверное, та острота, с которой главная героиня воспринимает происходящее, со временем сотрется. Кате тяжело пришлось в ее 15 лет. Очевидно, что это тонко организованный, тонко чувствующий человек. Для кого-то в школьной дискотеке нет ничего особенного, а для нее это важный день - день ожидания любви. Ведь как хорошо всё начинается в фильме. Все чудесно, девочки клянутся друг другу в дружбе на всю жизнь. Правда, они приговаривают: «Пока не вырастем». А героиня за одну неделю, к финалу фильма, уже выросла. Я думаю, кино именно про это.
Про название
Валерия Гай Германика: Несколько лет назад я была очень сильно влюблена в одного режиссера. Он странно реагировал на мою любовь, то ли провоцировал, то ли еще что-то. И однажды я заплакала и сказала: «Ты вот меня доводишь, ты старше меня, и ты раньше умрешь. Все умрут. Все умрут, а я останусь». Я очень хорошо это запомнила. Я еще подумала: «Я буду все фильмы снимать про тебя, чтобы ты видел».
И потом название перешло в фильм. Я теперь иронично отношусь к этой истории, не так серьезно, как тогда. Тогда для меня в этой фразе была вся моя трагедия. Так же, как и у Кати, когда она произносит эту фразу.
Про режиссера
Валерия Гай Германика: Только я могла забеременеть в начале проекта и родить в конце. Мне кажется, у ребенка первые слова будут: «Мотор! Камера! Начали!» Мне было очень тяжело тогда, наверное, я сняла этот фильм от шока. Потому что я оказалась одна, еще у меня было две собаки, и у меня был токсикоз. Это было ужасно. Я выходила на площадку, и меня тошнило. Мне приходилось с площадки уезжать к врачу.
Я решила, что главных героинь сыграют актрисы, которые точно знают, что им делать. Агнии было непривычно играть в той манере, которая мне нужна, и вначале я слышала: «Я не знаю, куда смотрит камера, я не понимаю, что мне говорят, что вообще происходит. Это не кино, это какая-то самодеятельность!»
Но я так работаю. Я сказала артистам: «Все будет хорошо, вы должны мне доверять. Если вы мне не доверяете, нам придется с вами расстаться, если доверяете, то давайте снимать».
Игорь Толстунов: Я достаточно спокойно отношусь к внешнему виду человека, но, конечно, возникает вопрос, когда со сценарием приходит девушка-режиссер с розовыми волосами и пирсингами. Пословица, что встречают по одежке, безусловно, работает. Но ведь есть продолжение народной мудрости: провожают по уму…
Полина Филоненко: Могу говорить о Лере часами. Она - Барабасыч с погорелым театриком, тиран и самодур! А если серьёзно, то работать с ней было для меня удовольствием. Нам обо всех нюансах роли удалось договориться до съёмок. Такую практику работы я вообще считаю обязательной. А во время съёмок бывало разное: и крики, и обиды, и шутки друг над другом. Если я когда-нибудь начну снимать кино, я приглашу Германику на главную роль и отыграюсь за всё по полной программе!
Одним словом, Лера для меня очень любимый режик, именно режик, ведь мы почти одного возраста …
Агния Кузнецова: Одной из самых сложных сцен для меня стала та, где я падаю из окна, спиной в помещение. Стоял каскадер, который должен был меня ловить, но это было так страшно, что в кадре я вся зажалась. Я никак не могла упасть, а все кричали: «Падай, падай!» Я упала, в конце концов, но разрыдалась от страха, и дальше сцена пошла не по сценарию. Я вышла в шоке и сказала Лере: «Ты вообще как Балабанов, ты доводишь актеров…»
Я очень рада, что судьба свела меня с таким режиссером. Считаю, что Лера - настоящий художник. Да и возраст у нас одинаковый, мы как подруги…
Ольга Шувалова: Лера - потрясающий человек! Конечно, непростой и взбалмошный, но я не считаю, что это плохо. Очень уважаю ее за то, что она снимала именно так, как задумала, настаивала на своём. Именно поэтому мы можем надеяться, что картина будет действительно интересная.
Про актрис и героинь
Валерия Гай Германика: Когда я приглашала на кастинг девочек, я говорила, что не буду ничего рассказывать про героиню – прочитайте сценарий и делайте сами свою роль. Если мне нравилось, что делала актриса, я утверждала ее. Вот Агния сразу выбрала Жанну. Через полчаса после того, как прочла сценарий, она позвонила мне и сказала: «Вот это - моя роль, никому ее не отдавай». Полина тоже сказала: «Да, это мое».
Полина Филоненко: Мне прислали сценарий в Питер и сказали, чтобы я посмотрела все три роли. Я не сразу определилась, пожила, подумала, ещё раз прочитала… и приняла решение, что поеду в Москву КАТЕЙ! На самом деле, мы с ней в 14-15 лет - один и тот же человек. Меня тоже подруги подставляли, и курили мы так же, и драки были с разным исходом. В общем, всё как у людей. А Катя, она лидер, не с напускным, как у Жанны, а с настоящим характером, со смелостью, порой даже борзостью. И обижать просто так не будет, но и любит не всех и не за всё. Одним словом, я поняла, что эту роль должна играть я, и только я! Я знала, как играть, как сделать по-настоящему.
Агния Кузнецова: Вика - божий одуванчик, мямля, нежная девушка, очень ведомая. От меня она очень далека. А вот Жанна - такая раздолбайка. На 80 процентов это - я.
Ольга Шувалова: Как рассказывала мне Полина Филоненко, она пробовалась с множеством девочек, но режиссер ну никак не могла найти Вику. С Полиной мы познакомились еще в поезде, и то ли из-за того, что Полина сразу увидела во мне Вику, то ли просто я ей понравилась, но она мне здорово помогла - объяснила всю концепцию этого образа. И когда мы ехали в вагоне-ресторане и обсуждали сценарий, я подумала: "Какие совпадения - да это же я в возрасте моей героини. Абсолютное сходство!". Я сразу поняла, что роль моя. Оставалось донести это до режиссера. И, видимо, мне это удалось, хотя и не без помощи моих партнерш!
Про визуальное решение
Валерия Гай Германика: Мне очень повезло - у меня был оператор Алишер Хамидходжаев. Он документалист и прекрасно меня понимает. Он не задавал мне вопросов, которые задавали другие операторы. Алишер делал свое дело - снимал. Я отвечала за актеров, а он не спрашивал, как они пойдут, и что они будут делать, он снимал.
Ольга Шувалова: Когда я пересматривала отрывки материала, то была очень удивлена – естественно, по-хорошему. Я не могла поверить, что можно снять так, чтобы было полное ощущение натуральной жизни.
Алишер Хамидходжаев: В визуальном решении я всегда иду от сценария. В сценарии Юрия Клавдиева и Александра Родионова меня поразила тонкость нюансов. Было понятно, что статичной камерой этот фильм снимать нельзя. Структура живого, эмоционального движения очень увлекла нас. Мы хотели показать мир глазами 15-летних подростков. Ощущения, запахи, цвет, композиция - на изломе. Мне всегда хочется снять каждый объект так, как до меня его никто не снимал.
Мы снимали таким образом, чтобы зритель стал свидетелем рассказанных в фильме событий. Отсюда – очень чувственная съемка. Камера снимает в интерьере, прыгает с окна, бежит, едет на рельсах и опять бежит. Минимум света, документальная манера съемки. Я хотел, чтобы эта картина была прозрачной и светлой.
Ручная камера дает зрителю ощущение соприсутствия в фильме. Мне нравится, когда я мобилен, могу мгновенно поменять композицию и точку съемки. И могу рассматривать героя бесконечно долго. Я полюбил своих героинь. Надеюсь, эта любовь осталась в картине.
На площадке, как в жизни
Валерия Гай Германика: Я режиссер-документалист, я снимаю кино про то, что я знаю, про то, что я видела, что есть в моем личном опыте. А еще все свои фильмы я снимаю там, где я живу, потому что я не могу по-другому. Это был мой район и, более того, это было прощание с моим районом.
И все на площадке было реальное. Алкоголь девочки пили настоящий, мы же снимали все одним кадром, и по-другому нельзя было открыть и выпить коктейль. И когда Кате с мамой надо было драться – все было по-настоящему. Полина была в синяках и царапинах, Ольга Лапшина падала в коридоре и больно ударялась спиной. Дублеров не было, потому что актеры согласились вникнуть в реальность и сами пошли на это. Я их предупреждала, что будет вот так, а по-другому быть не может.
Игорь Толстунов: Стилистика фильма, конечно, нарочито документальна. Артисты играют так, как будто они не играют, а проживают настоящую жизнь. Мне кажется, работы и молодых артистов, и взрослых, получились замечательные. Лера добивалась от молодых героев в первую очередь абсолютной органики, но того же требовала и от взрослых артистов, у которых за плечами актерские «школы», годы работы в театрах. Добиться того, чтобы они вели себя так же, как и дети, в абсолютно «документальной» стилистике наблюдения, было сложной задачей, с которой Лера замечательно справилась. Тот факт, что эта картина не гламурная, не развлекательная, не позитивная, меня не пугает. Мы же не можем питаться только шоколадом в красивых обертках…
Полина Филоненко: Фильм на самом деле очень правдив, здесь заслуга Леры. Ведь она документалист, и от актёров она порой требовала невозможного, как казалось на первый взгляд. Например, сцена финальной драки. Мы с актрисой Юлей Александровой (Настя) очень долго репетировали трюки, с нами разводили драку по удару, а в итоге в кадре получилось «мясо», по-настоящему. Мы с Юлей поотбивали себе всё, и я уже не понимала, где моя кровь, где игровая… Глядя на эту сцену, трудно представить, что мы на самом деле с Юлей дружим! И все драки с родителями были по-настоящему, кто кого.. Тут мы уже договаривались, чтоб без поддавков, ведь камера у нас живая, и тут никуда не спрячешься. Кто-нибудь скажет, что это не профессионально, но мне всё равно. Для тех людей, кто снимался и снимал этот фильм, он не был работой, а был чем-то совсем иным - тем самым, о чём мечтаешь, когда идёшь в профессию «кино»…
Агния Кузнецова: Была сцена, где я сижу на кухне и мешаю огромный бокал алкогольного коктейля. Приносят бутылки - настоящий алкоголь. Виски, водка, пиво, кофе, все это я мешала, лила на ножик слои и в кадре это пробовала. Дублей было, наверное, семь. Под конец сцены я была уже навеселе. Помню: отвратительный вкус коктейля и хорошее настроение….
Ольга Шувалова: Вспоминаю, как было у нас в школе - примерно то же, что и в фильме. Тогда мне казалось, что это и есть жизнь. Сидя за партой на съемках, я вспоминала школьные годы, и, буду с вами откровенна, очень порадовалась, что они прошли! В школе мы жили в постоянном страхе перед более взрослыми или более сильными. Так и жили - человек человеку волк. Но вернуться на время в тот возраст было, безусловно, интересно.
Про подростков
Валерия Гай Германика: Я решила снимать про этих подростков, потому что сама была такой в 19 лет. На самом деле неважно, гламурный ты подросток или нет, из богатой семьи ты или из бедной. Когда в «спальном» районе выходишь во двор и общаешься со своими друзьями, становишься такой же, как и они. И не имеет значения, из какой ты социальной среды.
Игорь Толстунов: Мы видим историю нормальных, сегодняшних, московских (что важно) девятиклассниц. Мне кажется, здесь ценно именно то, что это обычная история, произошедшая с обычными девочками, обычными школьницами. Не алкоголики, не проститутки, не наркоманки, а нормальные девчонки. Они вырастут, они тоже будут воспитывать детей, и это такая бесконечная цепь жизни, из которой мы рассмотрели даже не звено, а лишь крошечную часть звена. Мы видим в фильме сегодняшние взаимоотношения между учениками и учителями, родителями и детьми. Конфликт отцов и детей вечен, но ведь в 14-15 лет кажется, что эти проблемы только у тебя одного. Родители ведь уже забыли, какими были они сами в том возрасте...